— Ты думаешь, он выживет?
— Ну откуда я знаю, я же не господь бог. – Таня потыкала пальцем бесчувственную тушку и пошла за стойкой для капельницы. – Вообще если он до сих пор не помер, то это хороший признак. У меня все так: или сразу помирают, или живут потом сто лет.
Кот начал оттаивать, и под белой шерстью скопилась вода. Казалось, его тело обмякло и сейчас растечется грязной лужицей. Целая куча флаконов, трубочек и коробочек громоздилась вокруг него на обычном полированном столе в спальне, который послужил многим десяткам таких вот недобитышей.
— Где ты нашла этого Морозко?
— Да в Камарчаге, это километров 90 от города. Мы там дом строим, я тебе рассказывала.
Таня кивнула, заряжая свою шайтан-машину. Дверь спальни постоянно колыхалась – домашняя живность не могла сдержать любопытства и ходила туда-сюда, с опаской посматривая на капельницу – каждый из них знал, что это такое.
— Мы поехали туда проведать, посмотреть что да как. Племяшек моих взяли, чтобы подышали свежим воздухом… Взяли плюшки и пошли к лесу, там хороший овражек – в самый раз с горки ехать. И вот: катаемся мы, в снегу кувыркаемся, все хорошо, все зашибись… и тут старшая прибежала и лопочет: грусть-печаль, там котик умер. Давайте, говорит, его похороним. Ну я просто специально для этого в Камарчагу ехала – котов хоронить… Но делать нечего, пошли смотреть, и правда – лежит он, окоченелый, и ни мур-мур. На улице мороз 30 градусов, какие тут похороны! Думаю, дай отнесу его хотя бы под дерево, да в снегу прикопаю. Взяла на руки, несу и чувствую, что живот у него вроде шевелится. Представляешь, Тань, мне так страшно стало, всякие «Кладбища домашних животных» в голову полезли, думаю, блин, а вдруг он зомби… Что ты ржешь, блин! Лучше скажи, как кот?
Таня посмотрела на обморочного и прищурилась, словно имела рентгеновское зрение:
— Жив. Грязный бело-серый кот со множественными обморожениями ушей, хвоста, носа и конечностей. Некастрированный. О, кстати, это мы сейчас поправим, пока он в отключке.
— Да ты что? А вдруг он помрет и… и без яиц…?
— Если он помрет, ему будет все равно – зачем мертвому яйца? Ладно, я пошутила. Давай его назовем как-нибудь, если у него будет имя, он точно выживет. – Таня давно верила, что сильное и яркое имя помогает даже самому безнадежному хвосту. – Может, Морозко?
— Ага, Отморозко. Пусть будет Фрост, так красивее. Для друзей – Фрося.
Таня прыснула со смеху.
— Знаешь, я вот одного не понимаю: там лес, жилья нет. Как кот мог оказаться в лесу, за 90 километров от города? Сколько живу, ни разу не видела котов, падающих с неба.
— Очевидно, его привезли туда и бросили. Обычный домашний кот, который надоел своим хозяевам – старо, как мир.
— Пипец… в тридцатиградусный мороз. В такие моменты я начинаю понимать Гитлера.
Фрося выжил. На третий день он встал на ноги, и шатаясь, вышел из комнаты – посмотреть, что там вокруг, в незнакомом для него месте. Обмороженные уши отпали сразу, а хвост – через неделю. Но он зла не помнит, он любит жизнь, и людей тоже любит – Гитлер для него не авторитет.
Жозе Дале
https://www.proza.ru/2014/11/04/812