Рубрика: Это интересно

В категории Это интересно
Опубликовано

2011г.
У российских ветеринаров появился свой церковный праздник. Патриарх Московский и всея Руси Кирилл постановил считать таким днем 18 (31) августа – день памяти святых мучеников Фрола и Лавра.

Новый праздник появился в ответ на обращение инициативной группы академиков Российской академии сельскохозяйственных наук во главе с директором Всероссийского государственного Центра качества и стандартизации лекарственных средств для животных и кормов академиком Александром Паниным. Ученые просили об установлении церковного праздника ветеринарных работников, рассказали в Россельхознадзоре.

Указ патриарха звучит следующим образом: «День памяти святых мучеников Флора и Лавра 18 (31) августа благословляется считать церковным праздником ветеринаров на канонической территории Русской Православной Церкви».А вот в Алтайском крае в эти дни официально учрежден День ветеринарного работника. Такое решение приняли депутаты Алтайского Законодательного Собрания на своей последней сессии. Ветеринары края будут праздновать свой День в первое воскресенье августа. Неофициально они отмечали праздник и раньше – тоже в августе, но в первую пятницу этого месяца. Теперь у алтайских специалистов появилось сразу два профессиональных праздника – церковный и светский.

Что касается церковных традиций, то в католической церкви ветеринарам покровительствует святой Элегий.

http://animal.ru/news/%d0%92%d0%b5%d1%82%d0%b5%d1%80%d0%b8%d0%bd%d0%b0%d1%80%d0%b0%d0%

(0)

В категории Это интересно
Опубликовано

Момент появления в семье кошки определяет смысл этого события. Он выявляется через знания о так называемых астрологических Домах, которых насчитывается двенадцать, по числу знаков зодиака:

•Овну соответствует 1-й Дом;
•Тельцу — 2-й;
•Близнецам – 3-й;
•Раку – 4-й;
•Льву – 5-й;
•Деве – 6-й;
•Весам – 7-й;
•Скорпиону – 8-й;
•Стрельцу – 9-й;
•Козерогу – 10-й;
•Водолею – 11-й;
•Рыбам – 12-й.

Важно определить, к какому Дому приурочена встреча с вашим питомцем. Для этого в качестве первого назначьте тот, который имеет отношение к вашему знаку зодиака, и проставьте затем новые номера для остальных. Например, вы – Лев. Для вас соответствующий Льву Дом станет первым. Тогда знаку Девы будет соответствовать 2-й, Весам – 3-й Дом и т.д.
Далее надо установить знак зодиака, под которым в ваше жилище пришел ваш пушистик. Например, вы принесли к себе котенка 7 мая. Это знак Тельца. Тельцу по вашему новому раскладу теперь соответствует Дом под номером 10, который отвечает за признание окружающими ваших достижений, карьерный рост, награды. Это символично. Ждите перемен в жизни к лучшему, признания и наград.
Появление нового питомца в вашем 1-м Доме, отвечающем за душевные качества и характер, считается очень благоприятным для хозяина. Между ним и животным будет полная гармония. Кроме того, это существо может даже улучшить характер человека.
2-й Дом связан с материальным состоянием и доходами. Понятно, что появление котенка в этом случае означает перемены в финансовом плане в ту или иную сторону.
3-й Дом ответственен за отношения с родными людьми и ближайшим окружением. Ждите изменений в отношениях. Приход кошки может быть также предупреждением о грозящей кому-то из близких опасности.
4-й Дом – отношение к родине, родным пенатам, традициям. Кошка будет хранительницей домашних традиций, поможет вспомнить о родителях. Или станет предвестником грядущего приобретения постоянного жилища, если его пока нет.
5-й Дом – любовь, искусство, воспитание детей. Животное, появившееся в это время, заслужит безоговорочную привязанность хозяев и будет отвечать им взаимностью. Людям искусства, вероятно, следует ждать перемен, связанных с их сферой деятельности.
6-й Дом – вопросы здоровья и работы как источника благосостояния. Ваш новый пушистый друг предрекает изменения в этих областях.
7-й Дом — друзья, враги, партнеры по браку и бизнесу. Обратите внимание, что произойдет с приходом киски.
8-й Дом – случайности, неожиданности, совпадения как знаки судьбы. Кошка пришла, чтобы предостерегать от любой опасности или неожиданности. Такое существо надо беречь и лелеять.
9-й Дом – путешествия, философия, религия, мистика. Не исключено, что вы не в силах будет удержать вашу свободолюбивую кошку в квартире. Она будет появляться и исчезать, когда ей заблагорассудится.
О 10-м Доме сказано выше.
11-й Дом — покровительство и поддержка. Киска в этом случае – подарок свыше, знак о том, что ваши небесные покровители не оставят вас без поддержки.
12-й Дом включает то, что вас ограничивает, вашу «темницу» — закомплексованность, болезнь, отсутствие свободы. Ваш любимец — это знак утешения. Возможно, он поможет вам осознать выход из вашего «заточения».
Объяснение всему вышесказанному есть: все в мире связано невидимыми нам нитями. Наверное, особенность кошки – в способности видеть эти нити и воссоздавать будущую полную картину события по проявляющимся во времени отдельным ее фрагментам. А затем неожиданным появлением заставить нас поразмыслить и тем самым подготовить к грядущему событию.
Верить или не верить – ваш выбор.

http://cats-exotic.ru/articles-about-cats/general-cats/408-cat-wishes-lodge-you.html

(0)

В категории Литературные прелести
Опубликовано
К своей радости наткнулась в инете на замечательный рассказ, опубликованный на сайте Школа Жизни автором Людмилой Ливиной летом 2011 года. Я сама на этом сайте не зарегистрирована, автору пока ещё своих восторгов не выражала, но обязательно это сделаю, а не поделиться с вами не могу — такое удовольствие получила от чтения. Порадуйтесь и вы!))

Жила-была Варвара. Нет, жила была я, а Варвара существовала в другом измерении – в семье моих дальних родственников. Семейство это составляли три женщины. Мама была меня на добрый десяток лет старше, дочка, соответственно, на столько же младше, а для самой последней я считалась крестной матерью. Это, конечно, накладывало определенные обязательства, в основном, финансовые: крестнице, случалось, нужны были новые ботинки, или фигурные коньки, или еще что-нибудь в этом роде, но совершенно необходимое. Но особых общих интересов как-то не было, и их гостеприимством я не злоупотребляла.

Если же приходилось посещать семейство, то разговоры велись преимущественно вокруг Варвары. В три голоса мне наперебой рассказывали о ее необыкновенных талантах. Сама Варвара меня игнорировала. Встречая в дверях, демонстративно отворачивалась, надменно проходила мимо, и ее спина источала холодное и абсолютное презрение. Каюсь, я платила ей тем же.

Свое имя она получила за излишнее любопытство и стремление постоянно находиться в курсе всех событий. За что и поплатилась. Определенная часть тела у нее была неестественно короткой: прищемили дверью и потребовалось оперативное вмешательство. С годами любопытство Варвара несколько подрастеряла, зато приобрела железобетонное чувство собственного достоинства и поразительную уверенность, что все вокруг обязаны поступать согласно ее представлениям о жизни. Она была невероятно чистоплотна и отличалась маниакальной страстью к порядку. За небрежно сброшенные у порога туфли или оставленную не на месте вещь карала жестоко и изобретательно.

В общем, я, человек безалаберный, была довольна, что наши жизненные пути не пересекались, и была уверена, что не пересекутся никогда.

Но человек предполагает… Обретение Казахстаном суверенитета весьма ощутимо долбануло по «этническим русским», пару столетий считавших эту благословенную землю своей Родиной. Помыкавшись без достойной работы (два высших образования – геолога и патентоведа – оказались ненужными), растеряв друзей и родных, решившихся на эмиграцию, хлебнув проблем с казахским языком, неотвратимо становившимся государственным, семейство решило, что в Алма-Ате больше делать нечего и надо переселяться в Питер. Съездив на разведку, Марина отправила вещи контейнером, забрала дочь, которую надо было определять в школу, а мать оставила продавать квартиру и получать гражданство. Антонина Георгиевна на пару месяцев поселилась у меня.

Это была фантастически целеустремленная и организованная женщина. Каждое утро она начинала с часовой зарядки, кухня и вся квартира блестела, по возвращении с работы меня ждал вкуснейший обед. Таких кулинарных изысков я не пробовала, наверное, ни разу в жизни. И это при том, что ежедневно она бегала по всевозможным учреждениям, собирая необходимые справки, и в свою пустую квартиру, ожидая там возможных покупателей. Однако чем ближе к завершению был процесс продажи квартиры, тем мрачнее она становилась. Причиной была Варвара. Что с ней делать? Везти трое суток в поезде… и куда? Жилья-то пока нет.

Мне трудно сказать человеку «нет», но в данном случае я категорически отказалась брать на себя за нее ответственность.

Антонина Георгиевна так и этак подступала ко мне с этой проблемой, однако я была непреклонна. Варвара мне не нужна, я не хочу, чтобы она появлялась в моем доме.

– А как с Варварой? – Я почувствовала неодолимое желание заглянуть под кровати.
– Она… ушла.
– Куда?
– В подвал… Ты прости, я не могла ее бросить и привезла сюда. Но она не захотела заходить в квартиру и убежала в подвал.
– И что теперь?
– Не знаю… Из глаз Антонины Георгиевны потекли слезы. – Мне, наверное, придется ее усыпить.Это был удар ниже пояса. Усыплять животное мне приходилось. Собаку. Завести ее – это был мой первый абсолютно самостоятельный поступок в жизни. Но через месяц псина, к которой я успела привязаться, заболела нервной формой чумки. Несчастное животное билось в судорогах, непрерывно скулило от боли, отнялись ноги. Консилиум собачников принял решение ее усыпить. Меня снабдили необходимыми препаратами и, обливаясь слезами, я ввела ей снотворное, а затем остановила сердце. Выражение собачьих, все понимающих глаз, я не забуду никогда. После нервного срыва я решила: больше – никакой живности. Я не хочу боли, я не хочу чувствовать себя виноватой, я вообще не хочу ответственности за чью-то жизнь. Тем более, за кошачью. Кормить – это полбеды, но возиться с песочком!

В общем, я ушла в свою комнату, хлопнув дверью и предоставив Антонине Георгиевне самой разбираться со своими проблемами.

Получение гражданства задерживалось, и Антонина Георгиевна продолжала у меня жить, восхищая обедами и ужинами. О Варваре не говорили: я пресекала всякие попытки завести о ней разговор.

Хорошо помню, что в воскресенье я позволила себе поваляться подольше и проснулась оттого, что в дверь скреблась Антонина Георгиевна.
– Иди, посмотри, – шепотом позвала меня она. Недоумевая, я потащилась за ней в свой совмещенный санузел.

Дверь была чуть приоткрыта и, подтащив меня к щели, Антонина таинственным шепотом сказала:
– Смотри!

На унитазе боком восседала Варвара. Взгляд у нее был отсутствующий, как у всех кошек, отправляющих естественные надобности. Закончив свое грязно дело, кошка, балансируя на боковине, поднялась на задние лапы и всем телом навалилась на рычажок сливного устройства. Проводив взглядом массу воды, с ревом исчезнувшую в сливном отверстии, она соскочила на пол и принялась исступленно вылизываться.

– Видишь, она не доставит тебе хлопот! – с победоносной улыбкой провозгласила Антонина Георгиевна. – Ну, пусть она останется, а?
Потрясенная, я закивала головой.

Оказывается уже несколько дней Варвара жила в моем доме, скрываясь в комнате Антонины Георгиевны, и благоразумно не подавала голоса. После премьеры она осмелела, не отходила от хозяйки, но не следовала за ней по пятам, а как бы предвосхищала ее движения. Она вела ее по утрам в зал, где та делала зарядку; усевшись на стол, пристально наблюдала за ее движениями. Затем отправлялась в ванную и, вскочив на стиральную машину, ждала, пока та примет душ. Куда бы и зачем ни направлялась Антонина, впереди шествовала Варвара. При любом удобном случае запрыгивала к ней на колени и благостно урчала, получая свою порцию поглаживаний. Антонина Георгиевна почти перестала со мной общаться – она разговаривала с Варварой. Их трогательное единение умиляло и несколько пугало меня: гражданство было наконец получено, и мне предстояло остаться с Варварой, которая по-прежнему считала меня предметом обстановки, тет-а -тет.

Когда, посадив в вагон Антонину Георгиевну, я вернулась домой, Варвара встретила меня у двери. Требовательно и вопросительно мяукнув и получив ответ, что хозяйка уехала, она мне не поверила, и принялась скрести дверь когтями, требуя открыть. Убедившись, что за ней никто не скрывается, кошка горестно мявкнула и удалилась в комнату, где спала раньше Антонина.

Утром она оттуда не вышла, не встретила меня после работы, а заглянув на кухню, я увидела, что к оставленной еде никто не прикоснулся. Обеспокоенная, поспешила в опустевшую теперь комнату. Варвара, сгорбившись, сидела на кровати. Безумная надежда, мелькнувшая в ее взоре, сменилась тупым равнодушием, а попытка погладить привела к тому, что, остервенело зашипев, она вывернулась из-под руки и сиганула под кровать.
Вот результат моей слабохарактерности. Заварила кашу, теперь расхлёбывай!
Через пару дней кошка все-таки начала есть, но разочарованно мявкала при моем появлении и ни на какие контакты не шла: не вылезала из-под кровати.А потом позвонила Антонина Георгиевна. Доехала благополучно, ищем квартиру, как там Варвара? Я хотела было высказать все, что я думаю о дурацкой идее всучить мне кошку, о хозяевах, которые… Но не успела. Варвара вскочила на подлокотник кресла и требовательно мяукнула.

– Она вот тут трубку требует, – с сарказмом произнесла я. – Дать?
– Дай, дай, пожалуйста.
Пожав плечами, я протянула трубку Варваре. Та обхватила ее обеими лапами, но, конечно, не удержала. Пришлось мне держать трубку у ее уха. Варвара слушала. В конце концов мне это надоело, я и закончила разговор, сказав, что у нас все хорошо, и нечего тратить попусту деньги.

Ночью Варвара явилась ко мне в спальню и залезла под одеяло, устроившись в ногах. Делить постель со снизошедшей до меня кошкой я не собиралась и неделикатно спихнула нахалку на пол. Без малейшего звука она повторила попытку, которая тоже не удалась. Потом еще, и еще, и еще раз. Разозленная, я встала и выставила ее, захлопнув за ней дверь. В конце концов, должно же животное знать свое место!

Проснулась я оттого, что кто-то мягко, но настойчиво бьет по щеке. В недоумении я открыла глаза. Варвара! Этого только не хватало! Увидев мои открытые глаза, она удовлетворенно муркнула и спрыгнула на пол, направившись к открытой (!) двери. Вот зараза! Как же она ее открыла? Я нащупала на тумбочке будильник. Скотина! Разбудила – я могла бы еще спать целых полчаса. Повернувшись на другой бок, я закрыла глаза, намереваясь подремать.

Ага! Размечталась! Варвара с требовательным мявом вскочила мне на плечо. Господи, чего ей надо? Есть, что ли, хочет, или я забыла и оставила закрытой дверь в туалет? Пришлось подниматься. Поощрительно мяукая, Варвара привела меня… в зал. И не просто в зал. Она застыла перед магнитофоном, словно чего-то ожидая! Я недоуменно уставилась на нее. Потом проверила дверь в туалет – открыта, на кухне полная чашка китеката, в блюдечке свежая вода. Ну да, я же перед сном ее чашки вымыла (Антонина предупреждала, что Варвара из грязной посуды не ест).

Варвара противно и требовательно орала. Заболела она, что-ли?
– Чего тебе надо?
Варвара вновь привела меня в зал и остановилась перед магнитофоном. Музыки, что ли, требует? Ну давай, включу. Из магнитофона полилась мелодия, под которую Антонина делала свою зарядку. Варвара удовлетворенно фыркнула и вскочила на стол, приняв хорошо знакомую созерцательную позу.

– Господи, – дошло до меня, – да она же привела меня делать зарядку! Вот дуреха! Я же не Антонина, с ее правильностью.
Посмеиваясь, я развернулась, чтобы пойти в спальню, но грозное «Мя-я-у!» заставило меня переменить решение. Спать уже не хотелось. Время есть, можно и подрыгать руками и ногами под зажигательную музыку.

Так был сделан первый шаг к капитуляции. Дальше уступки покатились лавиной.

Брошенные вещи приводили Варвару в неистовство: она рвала когтями свалившиеся со стула итальянские колготки, интимные предметы дамского туалета, оставленные в спешке на полу, отыскать сходу было невозможно. Разве что во время генеральной уборки я могла найти их под диваном или за шкафом. Неубранная постель (ну чего ее убирать, если вечером придется расстилать снова!) превращалась в какой-то сбитый комок, немытая посуда, оставленная на столе, неизменно оказывалась на полу, хорошо, если не разбитая на кусочки. По-моему, чистоплюйка саркастически улыбалась, глядя, как я, чертыхаясь, привожу все в порядок.

За хорошее поведение меня ждала награда: Варвара вскакивала ко мне на колени, выгибала спину и позволяла себя погладить.

Спала она теперь исключительно у меня в ногах под одеялом, попытки ее выгнать успехом не могли увенчаться по определению. Одна спать она не желала, открывала любые двери, кроме входной – запертой на засов: подсовывала лапу или наваливалась на дверь всем весом. И ложиться спать приходилось не позднее двенадцати. Варвара просто не давала мне сидеть за компьютером дольше: покровительственно урча, вскакивала на стол, топталась по клавиатуре, вертела перед носом коротким хвостом, закрывала дисплей. Кричать на нее, скидывать со стола было бесполезно – ее воля была значительно сильнее моей.

Гостей моих она тщательно обнюхивала, благосклонно укладывалась на ноги, если они ее устраивали, разрешала почесать шейку. Она даже деликатно удалялась, когда расстояние между мной и гостем становилось столь малой величиной, что ей можно было пренебречь.

Если же человек ей не нравился, особенно если от него попахивало перегаром, она начинала истошно орать, не давая разговаривать. Когда это не действовало, принимала крутые меры: ботинки гостя оказывались подозрительно влажными и весьма специфически пахли, причем бесполезно было прятать их в тумбочку – тумбочку она тоже умудрялась открыть, просочиться внутрь и расправиться с подозрительной обувью. На крайний случай в ее арсенале имелось крайнее средство: когти, которыми она успешно полосовала брюки и колготки, а могла оставить глубокие кровоточащие следы и на голой коже. В конце концов, в друзьях у меня остались только тщательно отсортированные особи. Кстати, как выяснилось со временем, Варвара никогда не ошибалась.

Когда однажды я не пришла ночью домой (ну мало ли по каким причинам свободная и взрослая женщина не ночует дома), Варвара устроила мне настоящий бойкот – отказалась есть.

Короче, опекала она меня с подлинной страстью и через пару месяцев выдрессировала. По правде сказать, пользы от нее было больше, чем неудобств.

Голова довольно быстро переставала болеть, если она укладывалась на нее, урча как трактор. Когда начались боли в суставах, приноровилась спать на бедре, что дало мне возможность засыпать без анальгетиков.

Варвара караулила чайник: увлекшись работой, я забывала его на плите, все как-то не удосуживаясь купить новый, со свистком. Она являлась в комнату и, многозначительно мяукнув, требовательно вела безответственного человека в кухню, наполненную паром.

Варвара следила, не протекает ли где-нибудь вода. До ее появления у меня были серьезные неприятности с нижними соседями: дом старый, и прорвавшийся шланг или протекающий бачок служили поводом для бурного скандала. Остановить его ни извинения, ни посулы оплатить ремонт были не в состоянии.

Дважды она спасала меня от пожара. Как-то раз, когда отключили газ, я опустила в кухне кипятильник в литровую банку с водой (очень кофе захотелось), села поработать и вспомнила о нем, только когда в комнату ворвалась Варвара с вытаращенными глазами и безумным завывающим мявом. Вода из банки вся выкипела, и кипятильник начинал потихонечку светиться зловещим красным светом.

Дважды она спасала меня от пожара. Как-то раз, когда отключили газ, я опустила в кухне кипятильник в литровую банку с водой (очень кофе захотелось), села поработать и вспомнила о нем, только когда в комнату ворвалась Варвара с вытаращенными глазами и безумным завывающим мявом. Вода из банки вся выкипела, и кипятильник начинал потихонечку светиться зловещим красным светом.

В другой раз, поджигая газ, я небрежно швырнула спичку в мусорное ведро и сразу же ушла в комнату: зазвонил телефон. Очевидно, спичка не потухла. Бумаги, которые я сама запихала в ведро полчаса назад, вспыхнули и… Благодаря Варваре, обошлось все обгоревшим краем пластикового подоконника, стекавшего горящими каплями в несчастное ведро. Правда, в доме еще долго противно воняло.

Однако было одно «но». Расписывая достоинства Варвары, Антонина забыла упомянуть об одном обстоятельстве. Варвара была кошкой. Дважды в год на нее находило любовное томление. Она начинала сладострастно кататься по ковру и завывала перед входной дверью, требуя, чтобы ее выпустили.

Вернувшись через пару дней, эта гулена безропотно соглашалась вымыться в ванной, не возмущалась, когда я мыла ей морду шампунем, только дергала ушами, терпела поливание душем. После процедуры фыркала и норовила встряхнуться, не дожидаясь полотенца, брезгливо трясла то одной, то другой лапой, щедро поливая водой и меня, и зеркало, и кафельный пол. Укутанная в полотенце, терпеливо ждала, когда я включу фен и начну ее сушить, хотя и не старалась скрыть, что это не доставляет ей ни малейшего удовольствия. Потом укладывалась на свое любимое место под настольной лампой и удовлетворенно урчала, вызывая ассоциации с завыванием трактора, то обрабатывающего ровное поле, то ползущего в гору.

Через пару месяцев Варвара производила на свет пару котят, неизменно принося их мне в постель, и только в результате долгих уговоров соглашалась вернуться с ними в шкаф, где под висящими платьями я устраивала для нее и ее потомства из старой шубы что-то вроде логова.

Каюсь, я оставляла только одного котенка. Избавляться от остальных мне помогала моя приятельница. Когда я звонила ей, она понимающе спрашивала:
– Что, опять?
– Опять, – со вздохом соглашалась я.
Слава богу, она не знакомила меня с подробностями своих манипуляций.

Оставшийся же котенок доставлял мне искреннюю радость своими проделками, пока наконец не находилось кого-нибудь, кто соглашался принять на себя заботу о его дальнейшем существовании. Пару раз пристроить не удавалось, и я долго жила с двумя кошками в доме. Хотя, надо признать, ни один из котят не дотягивал по интеллекту до матери. Или это я плохая воспитательница?

…У моих родственников все хорошо. Через пару месяцев они очень удачно приобрели квартиру, правда, не в самом Питере, а в Павловске. Да еще Антонина Георгиевна долго болела – акклиматизация ей далась тяжело. Но обошлось. Мать работает, дочь учится. Позвонив как-то, я спросила у крестницы, чем занимается бабушка?
– Как чем? – удивилась та. – Дрессирует Машку.

…Варвара прожила у меня лет 10. Морда у нее поседела, на подъем она стала тяжела, деспотизм сменился апатией. Больше лежала под лампой, которую пришлось переставить на пол. Под конец потребовала открыть дверь и с трудом спустилась по лестнице в сопровождении собственного сына.
Димон через пару часов вернулся. А Варвару я больше не видела…

http://shkolazhizni.ru/archive/0/n-47007/
(0)

В категории Литературные прелести
Опубликовано

Я очень пристально наблюдал и могу утверждать с почти абсолютной уверенностью, что собака никогда не играет в одиночестве, нет. Собака, предоставленная самой себе, если можно так выразиться, прямо по-звериному серьезна; если у нее нет никакого дела, она смотрит вокруг, размышляет, спит, ловит на себе блох или что-нибудь грызет — скажем, щетку или ваш башмак. Но не играет. Оставшись одна, она не станет ни гоняться за собственным хвостом, ни носиться кругами по лугу, ни держать в пасти ветку, ни толкать носом камень; для всего этого ей необходим партнер, зритель, какой-нибудь соучастник, ради которого она будет лезть из кожи. Ее игра — неистовое проявление радостного чувства товарищества. Как она виляет хвостом только при встрече с родственной душой-человеком или собакой, — совершенно гак же она может заняться игрой только в том случае, если кто-то играет с ней или хотя бы смотрит на нее. Есть такие чуткие собаки, для которых игра теряет всякий интерес, как только вы перестанете обращать на нее внимание: видимо, игра доставляет им удовольствие только при условии, что она нравится и вам. Словом, собаке для игры требуется наличие возбуждающего контакта с другим играющим; таково характерное свойство ее общительной натуры.

Наоборот, кошка, которую вы тоже можете вовлечь в игру, будет, однако, играть и в одиночестве. Она играет только для себя, эгоистически, не общаясь ни с кем. Заприте ее одну — ей довольно клубка, бахромы, болтающейся бечевки, чтобы отдаться тихой грациозной игре. Играя, она этим вовсе не говорит человеку: «Как я рада, что и ты здесь». Она будет играть даже возле покойника, начнет шевелить лапой уголок покрывала. Собака этого не сделает. Кошка забавляет сама себя. Собака хочет как-нибудь позабавить еще и другого. Кошка занята собой. Собака стремится к тому, чтобы еще кто-нибудь был занят ею. Она живет полной, содержательной жизнью только в своре, — хотя бы свору эту составляли всего двое. Гоняясь за своим хвостом, она искоса смотрит, как к этому относятся присутствующие. Кошка этого делать не станет: ей довольно того, что она сама получает удовольствие. Быть может, именно поэтому она никогда не предается игре безоглядно, самозабвенно, со страстью, до изнеможения, как это делает собака. Кошка всегда — немного выше своей игры; она словно снисходительно и как бы горделиво соглашается развлечься. Собака участвует в игре вся целиком, а кошка — только так, уступая минутному капризу.

Я сказал бы, что кошка принадлежит к породе ироников, забавляющихся людьми и обстоятельствами, но молча, с некоторым высокомерием тая это удовольствие про себя; а собака — та из породы юмористов: она добродушна и вульгарна, как любитель анекдотов, который без публики помирает от скуки. Движимая чувством товарищества, собака из кожи лезет вон, чтобы показать себя с наилучшей стороны; в пылу совместной игры она не щадит себя. Кошка довольствуется сама собой, собака жаждет успеха. Кошка субьективистка; собака живет среди ближних — стало быть, в мире объективного. Кошка полна тайны как зверь; собака проста и наивна, как человек. Кошка — отчасти эстетка. Собака — натура обыкновенная. Или же творческая. В ней есть нечто, обращенное к кому-то другому, ко всем другим, она не может жить только собой. Как актер не мог бы играть только перед зеркалом, как поэт не мог бы слагать свои стихи только для себя, как художник не стал бы писать картины, для того чтобы ставить их лицом к стене…

Во всем, во что мы, люди, по-настоящему, с упоением играем, есть тот же пристальный взгляд, требующий интереса и участия от вас, других, от всей великой, дорогой человеческой своры…

И так же, в пылу игры, мы не щадим себя.

1932
Перевод Д. Горбова и Б. Заходера

(0)

В категории Литературные прелести
Опубликовано

Я не надеюсь и не притязаю на то, что кто-нибудь поверит самой чудовищной и вместе с тем самой обыденной истории, которую я собираюсь рассказать. Только сумасшедший мог бы на это надеяться, коль скоро я сам себе не могу поверить. А я не сумасшедший — и все это явно не сон. Но завтра меня уже не будет в живых, и сегодня я должен облегчить свою душу покаянием. Единственное мое намерение — это ясно, кратко, не мудрствуя лукаво, поведать миру о некоторых чисто семейных событиях. Мне эти события в конце концов принесли лишь ужас — они извели, они погубили меня. И все же я не стану искать разгадки. Я из-за них натерпелся страху — многим же они покажутся безобидней самых несуразных фантазий. Потом, быть может, какой-нибудь умный человек найдет сгубившему меня призраку самое простое объяснение — такой человек, с умом, более холодным, более логическим и, главное, не столь впечатлительным, как у меня, усмотрит в обстоятельствах, о которых я не могу говорить без благоговейного трепета, всего только цепь закономерных причин и следствий.

С детских лет я отличался послушанием и кротостью нрава. Нежность моей души проявлялась столь открыто, что сверстники даже дразнили меня из-за этого. В особенности любил я разных зверюшек, и родители не препятствовали мне держать домашних животных. С ними я проводил всякую свободную минуту и бывал наверху блаженства, когда мог их кормить и ласкать. С годами эта особенность моего характера развивалась, и когда я вырос, немногое в жизни могло доставить мне более удовольствия. Кто испытал привязанность к верной и умной собаке, тому нет нужды объяснять, какой горячей благодарностью платит она за это. В бескорыстной и самоотверженной любви зверя есть нечто покоряющее сердце всякого, кому не раз довелось изведать вероломную дружбу и обманчивую преданность, свойственные Человеку.

Женился я рано и, по счастью, обнаружил в своей супруге близкие мне наклонности. Видя мое пристрастие к домашним животным, она не упускала случая меня порадовать. У нас были птицы, золотые рыбки, породистая собака, кролики, обезьянка и кот.

Кот, необычайно крупный, красивый и сплошь черный, без единого пятнышка, отличался редким умом. Когда заходила речь о его сообразительности, моя жена, в душе не чуждая суеверий, часто намекала на старинную народную примету, по которой всех черных котов считали оборотнями. Намекала, разумеется, не всерьез — и я привожу эту подробность единственно для того, что сейчас самое время о ней вспомнить. Плутон — так звали кота — был моим любимцем, и я часто играл с ним. Я всегда сам кормил его, и он ходил за мной по пятам, когда я бывал дома. Он норовил даже увязаться со мной на улицу, и мне стоило немалого труда отвадить его от этого.

Дружба наша продолжалась несколько лет, и за это время мой нрав и характер — под влиянием Дьявольского Соблазна — резко изменились (я сгораю от стыда, признаваясь в этом) в худшую сторону. День ото дня я становился все мрачнее, раздражительней, безразличней к чувствам окружающих. Я позволял себе грубо кричать на жену. В конце концов я даже поднял на нее руку. Мои питомцы, разумеется, тоже чувствовали эту перемену. Я не только перестал обращать на них внимание, но даже обходился с ними дурно. Однако к Плутону я все же сохранил довольно почтительности и не позволял себе его обижать, как обижал без зазрения совести кроликов, обезьянку и даже собаку, когда они ласкались ко мне или случайно попадались под руку. По болезнь развивалась во мне, — а нет болезни ужаснее пристрастия к Алкоголю! — и наконец даже Плутон, который уже состарился и от этого стал капризнее, — даже Плутон начал страдать от моего скверного нрава.

Однажды ночью я вернулся в сильном подпитии, побывав в одном из своих любимых кабачков, и тут мне взбрело в голову, будто кот меня избегает. Я поймал его; испуганный моей грубостью, он не сильно, но все же до крови укусил меня за руку. Демон ярости тотчас вселился в меня. Я более не владел собою. Душа моя, казалось,вдруг покинулатело; и злоба, свирепее дьявольской, распаляемая джином, мгновенно обуяла все мое существо. Я выхватил из кармана жилетки перочинный нож, открыл его, стиснул шею несчастного кота и без жалости вырезал ему глаз! Я краснею, я весь горю, я содрогаюсь, описывая это чудовищное злодейство.

Наутро, когда рассудок вернулся ко мне — когда я проспался после ночной попойки и винные пары выветрились, — грязное дело, лежавшее на моей совести, вызвало у меня раскаянье, смешанное со страхом; но то было лишь смутное и двойственное чувство, не оставившее следа в моей душе. Я снова стал пить запоем и вскоре утопил в вине самое воспоминание о содеянном.

Рана у кота тем временем понемногу заживала. Правда, пустая глазница производила ужасающее впечатление, но боль, по-видимому, утихла. Он все так же расхаживал по дому, но, как и следовало ожидать, в страхе бежал, едва завидя меня. Сердце мое еще не совсем ожесточилось, и поначалу я горько сожалел, что существо, некогда так ко мпе привязанное, теперь не скрывает своей ненависти. Но вскоре чувство это уступило место озлоблению. И тогда, словно в довершение окончательной моей погибели, во мне пробудился дух противоречия. Философы оставляют его без внимания. Но я убежден до глубины души, что дух противоречия принадлежит к извечным побуждающим началам в сердце человеческом — к неотторжимым, первозданнымспособностям, или чувствам, которые определяют самую природу Человека. Кому не случалось сотню раз совершить дурной или бессмысленный поступок безо всякой на то причины, лишь потому, что этого нельзя делать? И разве не испытываем мы, вопреки здравому смыслу, постоянного искушения нарушить Закон лишь потому, что это запрещено? Так вот, дух противоречия пробудился во мне в довершение окончательной моей погибели. Эта непостижимая склонность души к самоистязанию — к насилию над собственным своим естеством, склонность творить зло ради зла — и побудила меня довести до конца мучительство над бессловесной тварью. Как-то утром я хладнокровно накинул коту на шею петлю и повесил его на суку — повесил, хотя слезы текли у меня из гл:аз и сердце разрывалось от раскаянья, — повесил, потому что знал, как он некогда меня любил, потому что чувствовал, как несправедливо я с ним поступаю, — повесил, потому что знал, какой совершаю грех — смертный грех, обрекающий мою бессмертную душу на столь страшноепроклятие, что она оказалась бы низвергнута — будь это возможно — в такие глубины, куда не простирается даже милосердие Всеблагого и Всекарающего Господа.

В ночь после совершения этого злодейства меня разбудил крик: «Пожар!» Занавеси у моей кровати полыхали. Весь дом был объят пламенем. Моя жена, слуга и я сам едва не сгорели заживо. Я был разорен совершенно. Огонь поглотил все мое имущество, и с тех нор отчаянье стало моим уделом.

Во мне довольно твердости, дабы не пытаться изыскать причину и следствие, связать несчастье со своим безжалостным поступком. Я хочу лишь проследить в подробности всю цепь событий — и не намерен пренебречь ни единым, пусть даже сомнительным звеном. На другой день после пожара я побывал на пепелище. Все степы, кроме одной, рухнули. Уцелела лишь довольно тонкая внутренняя перегородка посреди дома, к которой примыкало изголовье моей кровати. Здесь штукатурка вполне противостояла огню — я объяснил это тем, что стена была оштукатурена совсем недавно. Подле нее собралась большая толпа, множество глаз пристально и жадно всматривались все в одно место. Слова: «Странно!», «Поразительно!» и всякие восклицания в том же роде возбудили мое любопытство. Я подошел ближе и увидел на белей поверхности нечто вроде барельефа, изображавшего огромного кота. Точность изображения поистине казалась непостижимой. На шее у кота была веревка.

Сначала этот призрак — я попросту не могу назвать его иначе — поверг меня в ужас и недоумение. Но, поразмыслив, я несколько успокоился. Я вспомнил, что повесил кота в саду подле дома. Во время переполоха, поднятого пожаром, сад наводнила толпа — кто-то перерезал веревку и швырнул кота через открытое окно ко мне в комнату. Возможно, таким способом он хотел меня разбудить. Когда стены рухнули, развалины притиснули жертву моей жестокости к свежеоштукатуренной перегородке, и от жара пламени и едких испарении на ней запечатлелся рисунок, который я видел.

Хотя я успокоил если не свою совесть, то, по крайней мере, ум, быстро объяснив поразительное явление, которое только что описал, оно все же оставило во мне глубокий след. Долгие месяцы меня неотступно преследовал призрак кота; и тут в душу мою вернулось смутное чувство, внешне, но только внешне, похожее на раскаянье. Я начал даже жалеть об утрате и искал в грязных притонах, откуда теперь почти не вылезал, похожего кота той же породы, который заменил бы мне бывшего моего любимца.

Однажды ночью, когда я сидел, томимый полузабытьем,в каком-то богомерзком месте, внимание мое вдруг привлекло что-то черное на одной из огромных бочек с джипом или ромом, из которых состояла едва ли не вся обстановка заведения. Несколько минут я не сводил глаз с бочки, недоумевая, как это я до сих пор но замечал столь странной штуки. Я подошел и коснулся ее рукой. То был черный кот, очень крупный — под стать Плутону — и похожий на него как две кайли воды, с одним лишь отличием. В шкуре Плутона не было ни единой белой шерстинки; а у этого кота оказалось грязно-белое пятно чуть ли не во всю грудь.

Когда я коснулся его, он вскочил с громким мурлыканьем и потерся о мою руку, видимо, очень обрадованный моим вниманием. А ведь я как раз искал такого кота. Я тотчас пожелал его купить; но хозяин заведения отказался от денег — он не знал, откуда этот кот взялся, — никогда его раньте не видел.

Я все время гладил кота, а когда собрался домой, он явно пожелал идти со мною. Я ему не препятствовал; по дороге я иногда нагибался и поглаживал его. Дома он быстро освоился и сразу стал любимцем моей жены.

Но сам я вскоре начал испытывать к нему растущую неприязнь. Этого я никак не ожидал; однако — не знаю, как и почему это случилось, — его очевидная любовь вызывала во мне лишь отвращение и досаду. Мало-помалу эти чувства вылились в злейшую ненависть. Я всячески избегал кота; лишь смутный стыд и память о моем прежнем злодеянии удерживали меня от расправы над ним. Проходили недели, а я ни разу не ударил его и вообще не тронул пальцем: но медленно — очень медленно — мною овладело неизъяснимое омерзение, и я молчаливо бежал от постылой твари как от чумы.

Я ненавидел этого кота тем сильней, что оп, как обнаружилось в первое же утро, лишился, подобно Плутону, одного глаза. Однако моей жене он стал от этого еще дороже, она ведь, как я уже говорил, сохранила в своей душе ту мягкость,которая некогда была мне свойственна и служила дляменя неиссякаемым источником самых простых и чистых удовольствий.

Но, казалось, чем более возрастала моя недоброжелательность, тем крепче кот ко мне привязывался. Он ходил за мной по пятам с упорством, которое трудно описать. Стоило мне сесть, как он забирался под мой стул или прыгал ко мне на колени, донимая меня своими отвратительными ласками. Когда я вставал, намереваясь уйти, он путался у меня под ногами, так что я едва не падал, или, вонзая острые когти в мою одежду, взбирался ко мне на грудь. В такие минуты мне нестерпимо хотелось убить его на месте, но меня удерживало до некоторой степени сознание прежней вины, а главное — не стану скрывать, — страх перед этой тварью.

В сущности, то не был страх перед каким-либо конкретным несчастьем, — но я затрудняюсь определить это чувство другим словом. Мне стыдно признаться — даже теперь, за решеткой, мне стыдно признаться, — что чудовищный ужас, который вселял в меня кот, усугубило самое немыслимое наваждение. Жена не раз указывала мне на белесое пятно, о котором я уже упоминал, единственное, что внешне отличало эту странную тварь от моей жертвы. Читатель, вероятно, помнит, что пятно это было довольно большое, однако поначалу очень расплывчатое; по медленно — едва уловимо, так что разум мой долгое время восставал против столь очевидной нелепости, — оно приобрело наконец неумолимо ясные очертания. Не могу без трепета назвать то, что оно отныне изображало — из-за этого главным образом я испытывал отвращение и страх и избавился бы, если б только посмел, от проклятого чудовища, — отныне, да будет вам ведомо, оно являло взору нечто мерзкое — нечто зловещее, — виселицу! — это кровавое и грозное орудие Ужаса и Злодейства — Страдания и Погибели!

Теперь я воистину был несчастнейшим из смертных. Презренная тварь, подобная той, которую я прикончил, не моргнув глазом, — эта презренная тварь причиняла мне — мне, человеку, сотворенному по образу и подобию Всевышнего, — столько невыносимых страданий! Увы! Денно и нощно не знал я более благословенного покоя! Днем кот ни на миг но отходил от меня, ночью же я что ни час пробуждался от мучительных сновидений и ощущал горячее дыхание этого существа на своем лице и его невыносимую тяжесть, — кошмар во плоти, который я не в силах был стряхнуть, — до конца дней навалившуюся мне на сердце!

Эти страдания вытеснили из моей души последние остатки добрых чувств. Я лелеял теперь лишь злобные мысли — самые черные и злобные мысли, какие только могут прийти в голову. Моя обычная мрачность переросла в ненависть ко всему сущему и ко всему роду человеческому; и более всех страдала от внезапных, частых и неукротимых взрывов ярости, которым я слепо предавался, моя безропотная и многотерпеливая жена.

Однажды по какой-то хозяйственной надобности мы с ней спустились в подвал старого дома, в котором бедность принуждала нас жить. Кот увязался следом за мной по крутой лестнице, я споткнулся, едва но свернул себе шею и обезумел от бешенства. Я схватил топор и, позабыв в гневе презренный страх, который до тех пор меня останавливал, готов был нанести коту такой удар, что зарубил бы его на месте. Но жена удержала мою руку. В ярости, перед которой бледнеет ярость самого дьявола, я вырвался и раскроил ей голову топором. Она упала без единого стона.

Совершив это чудовищное убийство, я с полнейшим хладнокровием стал искать способа спрятать труп. Я понимал, что но могу вынести его из дома днем или даже под покровом ночи без риска, что это увидят соседи. Много всяких замыслов приходило мне на ум. Сперва я хотел разрубить тело на мелкие куски и сжечь в печке. Потом решил закопать его в подвале. Тут мне подумалось, что лучше, пожалуй, бросить его в колодец на дворе — или забить в ящик, нанять носильщика и велеть вынести его из дома. Наконец я избрал, как мне казалось, наилучший путь. Я решил замуровать труп в стене, как некогда замуровывали свои жертвы средневековые монахи.

Подвал прекрасно подходил для такой цели. Кладка стен была непрочной, к тому же не столь давно их наспех оштукатурили, и по причине сырости штукатурка до сих пор не просохла. Более того, одна стена имела выступ, в котором для украшения устроено было подобие камина или очага, позднее заложенного кирпичами и тоже оштукатуренного. Я не сомневался, что легко сумею вынуть кирпичи, упрятать туда труп и снова заделать отверстие так, что самый наметанный глаз по обнаружит ничего подозрительного.

Я не ошибся в расчетах. Взяв лом, я легко вывернул кирпичи, поставил труп стоймя, прислонив его к внутренней стене, и без труда водворил кирпичи на место. Со всяческими предосторожностями я добыл известь, песок и паклю, приготовил штукатурку, совершенно неотличимую от прежней, и старательно замазал новую кладку. Покончив с этим, я убедился, что все в полном порядке. До стоны словно никто и не касался. Я прибрал с полу весь мусор до последней крошки. Затем огляделся с торжеством и сказал себе:

— На сей раз, по крайней мере, труды мои не пропали даром.

После этого я принялся искать тварь, бывшую причиной стольких несчастий; теперь я наконец твердо решился ее убить. Попадись мне кот в то время, участь его была бы решена; но хитрый зверь, напуганный, как видно, моей недавней яростью, исчез, будто в воду канул. Невозможно ни описать, ни даже вообразить, сколь глубокое и блаженное чувство облегчения наполнило мою грудь, едва ненавистный кот исчез. Всю ночь он не показывался; то была первая ночь, с тех пор как он появился в доме, когда я спал крепким и спокойным сном; да, спал, хотя на душе моей лежало бремя преступления.

Прошел второй день, потом третий, а мучителя моего все не было. Я вновь дышал свободно. Чудовище в страхе бежало из дома навсегда! Я более его но увижу! Какое блаженство! Раскаиваться в содеянном я и не думал. Было учинено короткое дознание, но мне не составило труда оправдаться. Сделали даже обыск — но, разумеется, ничего не нашли. Я не сомневался, что отныне буду счастлив.

На четвертый день после убийствако мне неожиданно нагрянули полицейские и снова произвели в доме тщательный обыск. Однако я был уверен, что тайник невозможно обнаружить, и чувствовал себя преспокойно. Полицейские велели мне присутствовать при обыске. Они обшарили все уголки и закоулки. Наконец они в третий или четвертый раз спустились в подвал. Я не повел и бровью. Сердце мое билось так ровно, словно я спал сном праведника. Я прохаживался по всему подвалу. Скрестив руки на груди, я неторопливо вышагивал взад-вперед. Полицейские сделали свое дело и собрались уходить. Сердце мое ликовало, и я не мог сдержаться. Для полноты торжества я жаждал сказать хоть словечко и окончательно убедить их в своей невиновности.

— Господа, — сказал я наконец, когда они уже поднимались по лестнице, — я счастлив, что рассеял ваши подозрения. Желаю вам всем здоровья и немного более учтивости. Кстати, господа, это… это очень хорошая постройка (в неистовом желании говорить непринужденно я едва отдавал себе отчет в своих словах), я сказал бы даже, что постройка попросту превосходна. В кладке этих стен — вы торопитесь, господа? — нет ни единой трещинки. — И тут, упиваясь своей безрассудной удалью, я стал с размаху колотить тростью, которую держал в руке, по тем самым кирпичам, где был замурован труп моей благоверной.

Господи боже, спаси и оборони меня от когтей Сатаны! Едва смолкли отголоски этих ударов, как мне откликнулся голос из могилы!.. Крик, сперва глухой и прерывистый, словно детский плач, быстро перешел в неумолчный, громкий, протяжный вопль, дикий и нечеловеческий, — в звериный вой, в душераздирающее стенание, которое выражало ужас, смешанный с торжеством, и могло исходить только из ада, где вопиют все обреченные на вечную муку и злобно ликуют дьяволы.

Нечего и говорить о том, какие безумные мысли полезли мне в голову. Едва не лишившись чувств, я отшатнулся к противоположной стене. Мгновение полицейские неподвижно стояли на лестнице, скованные ужасом и удивлением. Но тотчас же десяток сильных рук принялись взламывать стену. Она тотчас рухнула. Труп моей жены, уже тронутый распадом и перепачканный запекшейся кровью, открылся взору. На голове у нее, разинув красную пасть и сверкая единственным глазом, восседала гнусная тварь, которая коварно толкнула меня на убийство, а теперь выдала меня своим воем и обрекла на смерть от руки палача. Я замуровал это чудовище в каменной могиле.

Перевод В. Хинкиса

(0)

В категории Литературные прелести
Опубликовано

Когда Алана и Осирис смотрят на меня, я не способен увидеть в их глазах ни малейшего притворства, ни малейшего обмана. Они смотрят на меня, не отводя взгляда: Алана — лазурь ее глаз, и Осирис — лезвия зеленого огня. Так же смотрят они и друг на друга, Алана гладит черную спину Осириса[1], он поднимает от блюдца с молоком мордочку и, довольный, мяучит; женщина и кот, узнавшие друг друга в неведомых мне мирах, там, куда мне даже со всей своей нежностью не дано проникнуть. Уже давно я отказался от мысли стать хозяином Осириса, мы с ним — друзья, но всегда держимся на расстоянии друг от друга; но Алана — моя жена, и расстояние между нами — иное, она, вероятно, и не ощущает его, но оно разрушает полноту счастья, когда Алана смотрит на меня, смотрит на меня, не отводя взгляда, — словно Осирис, и улыбается мне или что-то рассказывает, без малейшей утайки, отдаваясь мне каждым движением, каждым желанием, как в любви, когда все ее тело — словно ее глаза: полная отдача, непрерываемая взаимосвязь.

Это странно: я отказался от мысли проникнуть в мир Осириса, но и в своей любви к Алане я не ощущаю естественности завершения, союза навсегда, жизни без тайн. В глубине ее голубых глаз есть что-то еще; сокрытое словами, стонами, молчанием, лежит иное царство, дышит иная Алана. Я никогда не говорил ей об этом, я люблю ее и не хочу разбивать зеркало, отразившее столько дней, столько лет счастья. На свой лад я пытаюсь понять ее, открыть до конца; я наблюдаю за ней, но не нарушаю покоя; следую за ней, но не выслеживаю; я люблю прекрасную статую, пусть и поврежденную временем, незаконченный текст, фрагмент неба в окне жизни.

Было время, когда музыка, казалось бы, открыла мне путь к истинной Алане; я видел, как она слушает пластинки Бартока[2], Дюка Эллингтона[3], ГалыКосты[4], — и медленно проникал в нее, словно она становилась прозрачнее, музыка на свой манер обнажала ее, всякий раз делала ее больше Аланой, поскольку Алана не могла быть только этой женщиной, что смотрит на меня открыто, ничего не скрывая. Чтобы любить Алану еще сильнее, я искал ее — вопреки Алане, вне Аланы; и если вначале музыка позволила мне задуматься о других Аланах, то однажды я увидел, что, стоя перед картиной Рембрандта, она изменилась еще больше, словно игра облаков на небосклоне неожиданно изменила игру света и тени на пейзаже. Я ощутил: живопись унесла ее от нее самой — для единственного зрителя, который мог бы уловить ее мгновенную, неповторимую метаморфозу, различить Алану в Алане. Невольные помощники — Кейт Джаррет[5], Бетховен и Анибал Тройло[6] — позволили мне приблизиться к ней, но, стоя перед картиной либо гравюрой, Алана освобождалась еще больше от того, чем представлялась мне, на мгновение входила в изображенный мир, чтобы, сама того не сознавая, выйти за собственные рамки — переходя от картины к картине, что-то говоря, замолкая, — карты тасуются по-новому от каждой новой картины, только ради того, кто безмолвно и внимательно, чуть позади или взяв под руку, наблюдает, как меняются тузы и дамы, пики и трефы, — Алана.

Как можно было вести себя с Осирисом? Дать молока, оставить его в покое — мурлычащего, свернувшегося черным клубком; но Алану я мог повести в картинную галерею — что и сделал вчера, — вновь очутиться в зеркальном театре, в камере-обскура[7], среди неподвижных образов перед образом той, другой, одетой в джинсы ярких цветов и красную блузку; загасив сигарету при входе, она шла от картины к картине, останавливалась точно на том расстоянии, с которого ей было лучше всего смотреть, иногда поворачивалась ко мне — что-либо сказать или спросить. Она и не догадывалась, что я пришел сюда не ради картин, что, стоя чуть позади или рядом с ней, я смотрел на все совсем по-иному, чем она. Она и не сознавала, что ее медленный и задумчивый путь от картины к картине менял ее настолько, что я заставлял себя закрывать глаза, чтобы не сжать ее в объятиях и не унести на руках — в безумии бежать с ней посреди улицы. Свободная, легкая, естественная в радости открытий, она останавливалась и созерцала, и ее время было иным, чем мое, чуждым моему напряженному ожиданию, моей жажде.

Как можно было вести себя с Осирисом? Дать молока, оставить его в покое — мурлычащего, свернувшегося черным клубком; но Алану я мог повести в картинную галерею — что и сделал вчера, — вновь очутиться в зеркальном театре, в камере-обскура[7], среди неподвижных образов перед образом той, другой, одетой в джинсы ярких цветов и красную блузку; загасив сигарету при входе, она шла от картины к картине, останавливалась точно на том расстоянии, с которого ей было лучше всего смотреть, иногда поворачивалась ко мне — что-либо сказать или спросить. Она и не догадывалась, что я пришел сюда не ради картин, что, стоя чуть позади или рядом с ней, я смотрел на все совсем по-иному, чем она. Она и не сознавала, что ее медленный и задумчивый путь от картины к картине менял ее настолько, что я заставлял себя закрывать глаза, чтобы не сжать ее в объятиях и не унести на руках — в безумии бежать с ней посреди улицы. Свободная, легкая, естественная в радости открытий, она останавливалась и созерцала, и ее время было иным, чем мое, чуждым моему напряженному ожиданию, моей жажде.

Прежде все было только неясным предзнаменованием: Алана в музыке, Алана перед Рембрандтом. Но сейчас мои ожидания оправдались с едва ли не пугающей точностью: войдя в галерею, Алана отдалась картинам с первобытной невинностью хамелеона, она переходила из одного состояния в другое, даже не подозревая, что есть зритель, который зорко следит за каждым ее движением и позой, наклоном головы, жестом, дрожью губ, делающих ее другой, свидетельствующих о внутренних изменениях, — там, в глубинах, где она, другая, всегда была Аланой, дополняющей Алану, — карты собирались в целостную колоду. Здесь, медленно идучи рядом с ней по галерее, я видел, как она отдается каждой картине, в моих глазах множился сверкающий треугольник, стороны которого шли от нее к картине, от картины ко мне и вновь к ней, чтобы зафиксировать перемену, новый ореол, окружающий ее, но в следующее мгновение он сменялся иной аурой, новой цветовой гаммой, показывающей Алану истинную, в наготе ее сути. Невозможно было предвидеть, до каких пор будет повторяться этот осмос[8], сколько новых Алан приведут меня наконец к синтезу, из которого мы оба выйдем, — она, ничего не сознавая, закуривая сигарету, скажет: пойдем где-нибудь выпьем, и я, сознающий, что мои долгие поиски завершены, пойму: моя любовь отныне охватывает все видимое и невидимое, и стану принимать как должное чистый взгляд Аланы, в котором нет заколоченных дверей[9] и недоступных пейзажей.

Я увидел: она застыла перед одинокой лодкой и черными скалами на первом плане; руками Алана делала едва заметные движения — словно плыла по воздуху, отыскивая путь в открытое море, к горизонту. И я уже не удивился, когда другая картина, на которой остроконечная решетка перекрывала вход в аллею, заставила Алану отступить назад, словно бы в поисках удобной для осмотра точки; но это было отрицание, неприятие какой-либо рамки. Птицы, морские чудища, окна, раскрытые в безмолвие либо впускающие смерть, — каждая новая картина обнажала Алану, изменяла ее внешне, как хамелеона, и по-иному звучал ее голос, утверждались ее жажда свободы, полета, солнечного простора, ее неприятие ночи и небытия, ее почти пугающее стремление стать птицей феникс. Я стоял позади, понимая, что не способен выдержать ее удивленно-вопрошающий взгляд, когда она увидит на моем лице ослепляющее «да», ибо это был также и я, это была моя мысль Алана, моя жизнь Алана, именно этого я и желал, скованный городом и собственным благоразумием, но теперь наконец — Алана, наконец — Алана и я, теперь, отныне, с этого самого мига. Мне хотелось взять ее, обнаженную, на руки, любить ее так, чтобы все стало ясно, чтобы между нами было сказано все и навсегда, чтобы из бесконечной ночи любви для нас, познавших немало подобных ночей, родилась первая заря жизни.

Мы дошли до конца галереи; я стоял у выхода, все еще закрывая лицо, ожидая, что свежий воздух и уличный свет вернут мне то, к чему Алана привыкла во мне. Я увидел: она остановилась перед картиной, что была наполовину скрыта от меня другими посетителями, застыла, глядя на окно и кота. Последнее преображение превратило Алану в неподвижную статую, полностью отделенную от всех, от меня, а я, нерешительный, подошел к ней, пытаясь отыскать ее взгляд, затерянный в картине. Я увидел: кот — вылитый Осирис, он смотрел вдаль на что-то, что оконная рама не позволяла увидеть нам. Неподвижный в своем созерцании, он казался менее неподвижным, чем Алана. Каким-то образом я ощутил: треугольник сломан; когда Алана обернулась ко мне — треугольника уже не было, она ушла в картину и не вернулась, она стояла рядом с котом, и они вдвоем смотрели в окно на что-то, что только они и могли видеть, на что-то, что только Алана и Осирис видели всякий раз, когда смотрели на меня, не отводя взгляда.

Примечания

1 Осирис. — Кличка кота — это имя древнеегипетского бога умирающей и воскресающей природы. В Древнем Египте кошки были священными животными.

2 Барток Бела (1881—1945) — венгерский композитор, пианист. В произведениях Кортасара упоминается неоднократно.

3 Эллингтон Дюк (наст. имя — Эдуард Кеннеди; 1899—1974) — американский джазовый композитор, пианист.

4 Коста Тала (р. 1946) — бразильская певица.

5 Джаррет Кейт (р. 1945) — американский джазовый пианист.

6 Тройло Анибал (1914—1985) — аргентинский композитор и исполнитель танго.

7 …в камере-обскура… — Возможно, упоминание о камере-обскура — это также и намек на одноименный роман Набокова (с его творчеством Кортасар был хорошо знаком).

8 Осмос — букв.: диффузия вещества.

9 …нет заколоченных дверей… — авторская отсылка к рассказу «Заколоченная дверь» (из сборника «Конец игры»).

Кортасар Хулио. Пространственное чутье кошек

(0)

В категории Литературные прелести
Опубликовано

Я увидела этот рассказ вот здесь: http://www.liveinternet.ru/users/2225732/post154272644/ , скопировала дословно всё. Вот:

Впечатлившая меня история. «Вставная челюсть кота Маркиза» .

Взято у котНерон , Который процитировал schreki , хотя, скрее всего, у этой истории долгий интернетский «путь».
— — —
«Расскажу о долгой бескорыстной дружбе с котом — совершенно замечательной личностью, с которым под одной крышей провёл 24 радостных года. Маркиз родился на два года раньше меня, ещё до Великой Отечественной войны. Когда фашисты сомкнули вокруг города кольцо блокады, кот пропал. Это нас не удивило: город голодал, съедали всё, что летало, ползало, лаяло и мяукало.
Вскоре мы уехали в тыл и вернулись только в 1946 году. Именно в этот год в Ленинград со всех концов России стали завозить котов эшелонами, так как крысы одолели своей наглостью и прожорливостью…
Однажды ранним утром некто стал рвать когтями дверь и во всю мочь орать. Родители открыли дверь и ахнули: на пороге стоял огромный чёрно-белый котище и не моргая глядел на отца и мать. Да, это был Маркиз, вернувшийся с войны. Шрамы — следы ранений, укороченный хвост и рваное ухо говорили о пережитых им бомбёжках. Несмотря на это, он был силён, здоров и упитан. Никаких сомнений в том, что это Маркиз, не было: на спине у него с самого рождения катался жировик, а на белоснежной шее красовалась чёрная артистическая «бабочка».
Кот обнюхал хозяев, меня, вещи в комнате, рухнул на диван и проспал трое суток без пищи и воды. Он судорожно перебирал во сне лапками, подмяукивал, иногда даже мурлыкал песенку, затем вдруг оскаливал клыки и грозно шипел на невидимого врага. Маркиз быстро привык к мирной созидательной жизни. Каждое утро он провожал родителей до завода в двух километрах от дома, прибегал обратно, забирался на диван и ещё два часа отдыхал до моего подъёма.
Надо отметить, что крысоловом он был отличным. Ежедневно к порогу комнаты он складывал несколько десятков! крыс. И, хотя зрелище это было не совсем приятным, но поощрение за честное выполнение профессионального долга он получал сполна. Маркиз не ел крыс, в его повседневный рацион входило всё то, что мог позволить себе человек в то голодное время — макаронные изделия с рыбой, выловленной из Невы, птицы и пивные дрожжи. Что касается последнего — в этом ему отказа не было. На улице стоял павильон с лечебными пивными дрожжами, и продавщица всегда наливала коту 100-150 граммов, как она говорила, «фронтовых».
В 1948 году у Маркиза начались неприятности — выпали все зубы верхней челюсти. Кот стал угасать буквально на глазах. Ветврачи были категоричны: усыпить. И вот мы с матерью с зарёванными физиономиями сидим в зоополиклинике со своим мохнатым другом на руках, ожидая очереди на его усыпление.

— Какой красивый у вас кот, — сказал мужчина с маленькой собачкой на руках. — Что с ним?
И мы, задыхаясь от слёз, поведали ему печальную историю.
— Разрешите осмотреть вашего зверя? — Мужчина взял Маркиза, бесцеремонно открыл ему пасть. — Что ж, жду вас завтра на кафедре НИИ стоматологии. Мы обязательно поможем вашему Маркизу.
Когда на следующий день в НИИ мы вытаскивали Маркиза из корзины, собрались все сотрудники кафедры. Наш знакомый, оказавшийся профессором кафедры протезирования, рассказал своим коллегам о военной судьбе Маркиза, о перенесённой им блокаде, которая и стала основной причиной выпадения зубов. Маркизу наложили на морду эфирную маску, и когда он впал в глубокий сон, одна группа медиков делала слепок, другая вколачивала в кровоточащую челюсть серебряные штыри, третья накладывала ватные тампоны.
Когда всё закончилось, нам сказали прийти за протезами через две недели, а кота кормить мясными отварами, жидкой кашей, молоком и сметаной с творогом, что в то время было весьма проблематично. Но наша семья, урезая свои суточные пайки, справилась. Две недели пролетели мгновенно, и снова мы в НИИ стоматологии. На примерку собрался весь персонал института. Протез надели на штыри, и Маркиз стал похож на артиста оригинального жанра, для которого улыбка — творческая необходимость.
Но протез не понравился Маркизу по вкусу, он яростно пытался вытащить его из пасти. Неизвестно, чем бы закончилась эта возня, если бы санитарка не догадалась дать ему кусочек отварного мяса. Маркиз давно не пробовал такого лакомства и, забыв про протез, стал его жадно жевать. Кот сразу почувствовал огромное преимущество нового приспособления. На его морде отразилась усиленная умственная работа. Он навсегда связал свою жизнь с новой челюстью.
Между завтраком, обедом и ужином челюсть покоилась в стаканчике с водой. Рядом стояли стаканчики со вставными челюстями бабушки и отца. По нескольку раз в день, а то и ночью, Маркиз подходил к стаканчику и, убедившись, что его челюсть на месте, шёл дремать на огромный бабушкин диван.
А сколько переживаний досталось коту, когда он однажды заметил отсутствие своих зубов в стаканчике! Целый день, обнажая свои беззубые дёсны, Маркиз орал, как бы спрашивая домашних, куда они задевали его приспособление? Челюсть он обнаружил сам — она закатилась под раковину. После этого случая кот большую часть времени сидел рядом — сторожил свой стаканчик.
Так, с искусственной челюстью, кот прожил 16 лет. Когда ему пошёл 24-й год, он почувствовал свой уход в вечность. За несколько дней до смерти он уже более не подходил к своему заветному стаканчику. Только в самый последний день, собрав все силы, он взобрался на раковину, встал на задние лапы и смахнул с полки стаканчик на пол. Затем, словно мышь, взял челюсть в свою беззубую пасть, перенёс на диван и, обняв её передними лапами, посмотрел на меня долгим звериным взглядом, промурлыкал последнюю в своей жизни песенку и ушёл навсегда».
(0)

В категории Это интересно
Опубликовано

 Кошка-барометр

♥Кошка в печурку — стужа во двор.

♥Кошка к морозу в печурку садится.

♥Кошка стену дерет — к непогоде.

♥Кошка скребет пол — на ветер, на метель.

♥Кошка морду хоронит — к морозу, либо к ненастью.

♥Кошка моется, лижет лапу — к вёдру (т.е. хорошей погоде).

♥Кошка костыль ставит — к вёдру.

♥Кошка клубком — на мороз.

♥Кошка ложится на загнетку — к морозу.

♥Кошка крепко спит — к теплу.

♥Кошка лежит брюхом вверх — к теплу.

♥Кошка лижется по телу — к ненастью.

♥Кошка лижет хвост, прячет голову — к ненастью.

Суеверия

♥Согласно народным представлениям, кошка находится в распоряжении домового. Поэтому кошку заводят той масти, какого цвета волосы у хозяина дома. Иначе домовой невзлюбит животное и будет выживать его из избы, постоянно сбрасывая с печки.

♥Приобретение кошки сопровождается разнообразными магическими действиями: покупать кошку нельзя, ее можно обменять, например, на куриное яйцо.

♥Кошка моется — гостей замывает (зазывает).

♥Кошка на человека тянется — к обнове (или к корысти).

♥Если кошка лежит на столе, то это не к добру — она кого-нибудь из семьи «выляживает».

♥Кошка не отходит от больного или лежит под столом на спине — к смерти больного.

♥Кошку мучить — грех. Первая встреча на том свете будет с кошкой: если он жестоко обращался с кошками, то кошки будут мучить и царапать его.

♥Кота убить — семь лет ни в чем удачи не видать.

♥Если кошка съест вареного гороху, то оглохнет.

♥Кто спит с кошкой, у того лягушки в голове заводятся.

Источник: В.И.Даль. «Пословицы русского народа»
источник mau.ru

 

♥Во время грозы нужно выкинуть черного кота из избы, иначе он может привлечь молнию и сжечь дом.

♥Нельзя возить кошку на лошади — лошадь после этого будет сохнуть.

♥Кошачий чих — к зубной боли. И чтобы зуб не заболел, нужно сказать кошке «Здравствуй!»

♥Черная кошка на борту судна сулит удачу.

♥Пока жена рыбака держит в доме черную кошку, главе семьи не страшны ни бури, ни ураганы.

♥Если кот чихнет неподалеку от невесты в день ее свадьбы — счастливая семейная жизнь обеспечена.

♥Чтобы избавиться от ячменя на глазу, достаточно погладить его хвостом черного кота, и он исчезнет.

♥Так же можно избавиться и от бородавок; только для этого годится хвост трехцветной кошки.

Источник: В.Мезенцев «Когда появляются призраки»
источник mau.ru

♥По славянской традиции, перед первым укладыванием младенца в колыбель туда клали кошку, чтобы ребенок лучше спал.

♥Во Франции многие рыбаки и члены их семей полагают, что если кошка проводит лапой за ухом во время умывания, то будет дождь. Если она чистит нос, ожидается ветрено. Если кошка ложится на землю и начинает вертеться, значит, плохая погода заканчивается. Если же кошка прячет нос в лапы или хвост, когда спит, холода затянутся надолго.

♥В Англии черная кошка приносит удачу, а хвост черного кота вылечивает ячмень на глазу, если приложить его к веку. Для лечения же бородавок нужен хвост трехцветной кошки.

♥Если на корабле есть кошка — корабль избежит любой опасности, и пока в доме остаётся кошка — ничего не случится с моряком, её хозяином, вышедшем в море на промысел.

♥Кошка, вошедшая в дом раньше хозяев, обеспечит благополучие и покой дому сему.

♥Голубоглазая кошка спасёт хозяина от надобрых намерений его недругов.

♥Трёхцветная кошка предохраняет дом от пожара и других несчастий, а владелец её никогда не заболеет лихорадкой.

♥Кошка в доме или на корабле трёхцветная — к счастью или благополучному плаванию.

♥Если кошка чихнула вблизи молодой пары — к близкой свадьбе.

♥Если кошка пришла домой через три дня грязная — весна.

♥Если кошка лижется против шерсти — быть дождю.

♥Если кошка прячет нос — к морозу.

Добавил(а): Горностаева Жанна Михайловна (Выборг)
источник mau.ru

 

♥»Каждый из нас знает много примет связаных с кошками. Они умеют предсказывать будущее: приход гостей, землетрясение, ветренную погоду… А как американские девушки советуются с котами о своем замужестве?»

— Кладут под порог 3 волосинки из хвоста кота, завернутых в бумажку. Через три дня смотрят, какая буква образовалась: Y или N.

Добавила: Галка (Королев)

 

 

ЧЕРНАЯ КОШКА И КРАСНЫЙ ПЕТУХ
Н.А.Каланов

♥С давних времен спутниками моряков в дальних скитаниях чаще всего становилась кошка или петух. Такой выбор не случаен. У многих народов они были носителями дурных и счастливых примет, принимали участие в различных суеверных ритуалах и обычаях, и даже, в зависимости от обстоятельств, могли повлиять на судьбу моряков или их судна.

♥Начиналось все с закладки киля. Это важное событие издавна было регламентировано определенными табу и таинствами. Один из запретов гласил, что при закладке киля вблизи не должно быть кошек, собак, кроликов — каких-либо животных, «покрытых шерстью». Суеверие подстерегало, что в них очень часто любят превращаться колдуны и ведьмы, которые могут «сглазить» будущее судно. А вот крик петуха считался в этот момент весьма желанным предзнаменованием. Ведь еще в античной мифологии, а позднее в средневековых христианских легендах и поверьях петух ассоциировался с рождением света, зарождением новой жизни. Древние свято верили, что эта птица отсчитывает время, а пением отпугивает демонов ночи.

♥У русских мореходов был обычай — по построенному судну первой должна пройти кошка. Этим преследовалась цель изгнать всю нечистую силу, которая уже успела обосноваться в корабельных уголках.

♥Но вот судно спущено, «сдано Богу на руки»… Кроме надежды на Всевышнего у моряков имелись и свои проверенные средства, помогающие снискать расположение «госпожи Фортуны», например, опытом было «доказано», что удача сопутствует судну, в штате которого числится кошка.

На протяжении многовековой истории мореплавания «авторитет» кошек то поднимался до святости, то падал до исчадия ада.

♥Начиная с X-XI веков у английских мореходов и рыбаков особой популярностью и почетом пользовались коты и кошки исключительно черной масти. Их присутствие на судне всегда считалось залогом безопасного и счастливого плавания. Вера моряков в могущество кошек была свята, поэтому во время кораблекрушений они в первую очередь спасали их, а уж потом свои пожитки. Обидеть животное значило навлечь на судно беду или даже гибель.

♥Английские законы определяли возрастную и породистую стоимость представителей кошачьего племени и наказание за жестокое обращение с ними. В доме каждого уважающего себя моряка жила черная кошка. Домашние надеялись, что это поможет спасти их мужей и сыновей от всех морских бед.

♥С кошкой связано много других суеверий. К примеру, в семьях латышских моряков считалось, что если кошка на закате обходит комнату с севера на юг, значит утром надо ждать возвращения мужчин с промысла. Скандинавские жители верили, что когда кошка беспричинно мяукает, то моряки попали в туман, а если когтями царапает стену — в шторм.

♥Китайцы тоже были неравнодушны к этим животным. Кошка обозначалась иероглифом «мао» и представляла собой символ долголетия, что для морской жизни немаловажно. Поэтому этот иероглиф рисовали на парусах, переборках, циновках.

♥У японцев само слово «кошка» — «нэко» — в море являлось табу. Произнести запретное слово значило разозлить ветряных богов. Несмотря на такие сложности в отношении к животному, ни одно японское судно не отправлялось в плавание без кошки, причем обязательно рыжего цвета. Если рыбаки попадали в опасный шторм, то для умилостивания разъяренной стихии кормчий выбрасывал «неудачливую» кошку за борт.

♥Со временем у многих европейских народов сложилось представление, что всякие беды происходят от черных кошек. Эти суеверия постепенно проникли и в морскую среду. Так, у американских китобоев появился термин «черный кот». Им называли судно, над которым висит проклятие, и поэтому оно всегда возвращается в порт с неполным экипажем.

Источник: http://kalanov.mcom.ru/catkal.html

♥Недалека беда, если черная кошка перебежит дорогу. Особенно плохо, если кошка бежит «за пазуху», т.е. по направлению к застежке на одежде. Несчастье можно предотвратить, если трижды сплюнуть через левое плечо и продолжить путь, сложив кукиш в кармане или держась за пуговицу, но лучше остановиться и подождать, пока пройдет кто-нибудь другой.

Русская народная примета

♥Появление чужого черного кота в доме — предвестье беды.

Русская народная примета

♥Прежде чем войти в новую избу, пускают туда на первую ночь черного петуха и курицу, на вторую — черного кота и кошку.

Старинное русское народное поверье

♥Убийца кота станет убийцей человека.

Народная примета

♥Человек, который в ночь перед Рождеством увидит во сне черную кошку, опасно заболеет в этом году.

Русская народная примета

♥Демоны искушают святых, являясь им в образе черных кошек.

Сочинения средневековых монахов

♥Подлинный смысл выражения «Между ними кошка пробежала» состоит в том, что под кошкой подразумевается черт-оборотень, который становится между людьми и вызывает ссору.

Современное толкование народных поговорок

♥Если кот чихнул, надо сказать — «Здравствуй!», тогда зубы не заболят.

Современная японская примета

♥Во время грозы надо обязательно выкинуть черного кота из дома, иначе он притянет к себе молнию.

Русское народное поверье

♥Из черной кошки можно извлечь кость, которая сделает человека невидимым, или получить в обмен на черную кошку у нечистой силы шапку-невидимку и неразменный червонец.

Старинное русское поверье

♥С помощью черного кота можно получить неразменный рубль. Для этого нужно, поймав черного кота без единой белой отметины, встать с ним безлунной ночью на перекрестке четырех дорог, одна из которых ведет на кладбище, и щипать кота так, чтобы он мяукал. Когда подойдет незнакомец и попросит продать кота, надо требовать за кота один рубль — этот рубль и будет неразменным: сколько бы раз его не отдавали, он будет возвращаться к вам.

Народное поверье

♥Кот, пес и петух черной масти предохраняют дом от воров.

♥Если черного кота во время плавания выбросить за борт, на море разыграется страшная буря.

Примета английских моряков

♥Если дома черный кот (кошка), в нем не переведутся любовники.

Старая английская примета

♥Если на корабле есть черная, без единого белого волоска, кошка, то плавание будет удачным.

Поверье моряков

♥Если черная кошка чихнет недалеко от невесты — молодым счастье.

Английское поверье

♥Новую ведьму приводят в «синагогу» и представляют Дьяволу, который является в образе «порочного человека» или животного, обычно черного кота.

Обряд посвящения в ведьмы, трактат «Errores Gazaiorum», Савойя, середина XV в.

♥Если утром в день свадьбы кошка появляется в комнате невесты, то семейная жизнь будет богата ссорами.

Американская примета

♥Если перед венчанием у алтаря сидит кошка, то брак будет несчастливым.

Немецкая примета

♥Приблудная кошка — к скорой свадьбе.

Примета западного побережья Индии

♥Если мужчина опустошил бутылку до дна и при этом под столом сидела кошка, то женится он в этом же году.

Бретонское поверье

♥Если девушка не уверена, стоит ли ей выходить замуж, она должна взять три волоска из кошачьего хвоста, завернуть их в бумажку и положить на ночь под порог. Наутро надо развернуть бумажку и посмотреть на волоски. Если они приняли форму буквы Y, то надо принять предложение руки и сердца, если же волоски приняли форму буквы N, то незадачливому жениху надо отказать.

Поверье, бытующее в горах Озарка, США

♥Кошки способны вызывать души умерших

Старинное китайское поверье

♥Черная кошка всегда ложится на больное место.

Современная пословица

♥Если у кошки родились черный и рыжий котята, то рыжего надо отдать, а черного оставить себе — на удачу.

Современная примета.

♥Больной умрет, если черная или белая кошка войдет в его комнату.

Русская народная примета

♥Если из дома, где находится тяжелобольной человек, убегает кот, больной скоро умрет.

Современная примета.

♥В пятницу, 13-го числа, всем черным котам хозяева обязаны надевать колокольчики, выпуская их на улицу.

Закон в Лик-Спрингсе, штат Индиана, США.

♥В Париже на Монмартре существовало кафе «Черный кот», в котором собирались любители повеселиться. Постепенно слово «кот» стало символом ночной жизни. Когда моду на гулянки переняли в Берлине, немецкое название кота «катер» стало синонимом слова «похмелье».

Исторический факт.

♥Черный кот на крыльце — достаток в доме.

Шотладнская примета.

♥У английского короля Карла 1 была черная кошка, которая, как он считал, благотворно влияла на его судьбу. Он так боялся потерять любимое животное, что заставлял стражу сторожить ее. Но однажды кошка все таки умерла. «У меня больше не будет счастья!» — воскликнул король. На следующий день его арестовали и через несколько месяцев отрубили голову.

Исторический факт.

♥Кошка дарует жизнь, благополучие и здоровье, она делает это каждый день и обеспечивает спокойную старость.

Надпись на древних могилах.

♥Хотя считается, что черные кошки приносят несчастье, бродячий кот, особенно если он черный, обязательно предвещает удачу. Если черный кот пришел к Вашей двери, впустите его и будьте к нему добры.

Американская народная мудрость XIX века.

♥Козерог с 22 декабря по 20 января. Талисман: черный кот, дьявол. ♥

Современная книга по астрологии «Звезды и судьбы»

♥Если кошка чихнула — это к дождю. Если чихнула трижды — бойся простудиться.

♥Если кошка носится по дому, запрыгивает на все подряд и царапает — к сильному ветру, когда кошка успокаивается, значит, буря скоро затихнет.

♥Если кошка тщательно моет уши — к дождю. В Древнем Риме говорили: «Если кошка моет за ушами, значит, чувствует, что в небе появляются дырки».Говорили, вероятно, на чистой латыни.

♥Кошка, роющаяся и катающаяся по земле и, вообще, находящаяся в игривом настроении — это верный признак, что приближается ливень.

♥Если кошка беспокоится, мечется с места на место — приближается ураган.

♥Кошка, сидящая спиной к очагу — к морозу.

♥Если кошка пытается вырваться из дома ночью, при этом громко мяукая — возможно, плохая погода продлится несколько дней♥

источник mau.ru

(0)

В категории Литературные прелести, Это интересно
Опубликовано

Жил в старину мальчик, который больше всего на свете любил рисовать кошек. Целыми днями не выпускал он кисти из рук. Как ни бранили его родители, а он все свое. Нарисует одну кошку и начнет рисовать другую.

Рассердились, наконец, родители, так рассердились, что лишили его наследства и выгнали вон из дому. Взял с собой мальчик тот рисунок кошки, который ему больше всех удался, и пошел куда глаза глядят.

Вот шел он, шел, и начало смеркаться. Увидел перед собой мальчик сельский храм и подумал, что не худо бы попроситься туда на ночлег… Постучался он в ворота, да только никто ему не откликнулся.

«Верно, это заброшенный храм»,— подумал мальчик и стал расспрашивать про него людей в соседней деревне. А те отвечают:

— Кто останется ночевать в этом храме, до утра не доживет. Проклятое место. Поселились в нем оборотни.

Но мальчик был упрямого нрава. Лег он спать в пустом храме.

В середине ночи вдруг что-то зашуршало, зашуршало… Послышались возня и писк. Но потом все утихло. Забелело утро, встал мальчик, и что же он увидел? Лежит на полу мертвой огромная крыса с несколькими хвостами. Кто-то загрыз ее насмерть. Поглядел он на свой любимый рисунок,— а у кошки мордочка кровью выпачкана.

«Значит, она и убила крысу-оборотня»,— подумал мальчик.

Немного позже пришли в храм люди. Толкуют между собой:

— Верно, этого мальчика уж и в живых нет… Жаль его, беднягу!

Только смотрят: он здоров и весел, как ни в чем не бывало, а в углу храма страшная крыса валяется с множеством хвостов. Стали крестьяне хвалить мальчика:

— Вот молодец! Герой! Какое чудовище убил!

Говорит им мальчик на это:

— Один я на свете. Отказались от меня мои родители. Позвольте мне поселиться в этом храме. Мне больше некуда идти.

Обрадовались крестьяне, ведь никто в нем жить не хотел, все боялись нечистой силы.

Так мальчик стал настоятелем храма Умпэндзи. Понемногу выучился он читать сутры. Как-то раз положил он свой рисунок кошки перед статуей Будды, а сам читает молитвы. Вдруг кошка зашевелилась, сошла с рисунка и стала настоящей кошкой. Стали они жить в храме вдвоем.

Уйдет настоятель к кому-нибудь из прихожан, а кошка храм сторожит и хлопочет по хозяйству. Вернется он, а к его приходу все готово, и чайник на огне.

Шли годы. Настоятель уже стал немолод, а кошка совсем постарела.

Забросили прихожане храм Умпэндзи, перешли к священнику другого храма. Был он хитер и речист и убедил их в своей святости.

Дошло до того, что старику-настоятелю и его кошке порой есть было нечего. Худое настало у них житье.

Однажды настоятель вдруг заметил, что у кошки вместо одного хвоста сделалось несколько. Распушила она свои хвосты и подметает ими храм, словно метлой.

— Неужели моя кошка превратилась в чудовище! — огорчился настоятель.

— Не печалься, дедушка! — отвечает кошка.— Стала я от старости оборотнем и уйду доживать свой век в горы. Но раньше я хочу помочь тебе. Вот послушай! Через три дня в доме того богача, что живет у подножья горы, будут похороны. А я обращусь в огненную колесницу ада и сделаю вид, что хочу унести покойника. Ты ударь своими четками по гробу, и колесница тотчас исчезнет.

Настоятель кивнул головой в знак согласия, и кошка ушла из храма неведомо куда.

Через три дня пошел настоятель в деревню, что стояла у подножья горы. Собралось там множество народу по случаю похорон одного из родственников местного богача. Приглашен был и настоятель из другого храма. Но когда понесли гроб на кладбище, вдруг на небе показалась черная грозовая туча и потоками хлынул дождь. Засверкали молнии, спустилась с неба страшная огненная колесница, летит прямо к гробу, чтобы унести покойника в ад. Священник из другого храма только трясся от ужаса. Все бывшие там люди вопили и горевали, не зная, что делать.

Но настоятель храма Умпэндзи подумал: «Это все проделки моей верной кошки!» Смело подошел он к гробу и ударил по нему раз-другой четками.

И вдруг дождь кончился, небо прояснилось, и огненная колесница исчезла. Смотрят, а покойник по-прежнему мирно лежит в гробе.

Все изумились. Велика святость настоятеля из храма Умпэндзи, если ему покорны силы ада!

Все перепуганные грешники бросились за помощью к старому настоятелю, и у него снова стало много прихожисточник

источник mau.ru

(0)

В категории Литературные прелести
Опубликовано

У огневой горы Асо несколько вершин. Одна из них зовется Нэкодакэ — Кошачьей горой.

В старину жила на ее склоне королева кошек. Каждый год в ночь накануне праздника Сэцубун собирались к ней с поздравлением все почтенные кошки из соседних селений. В это время повсюду на этой горе можно было услышать кошачье мяуканье. Иные даже видели торжественное шествие кошек.

Как-то раз шел там по тропинке один запоздалый путник. Начало уже смеркаться. Как ни торопился он, а до конца пути еще было далеко. Кругом одни пустынные луга тянутся, сухой ковыль шуршит.

Путник уже был не в силах ни повернуть назад, ни идти дальше, так он устал. Жутко у него было на душе, да и голод давал себя знать. Сел он на тропинке посреди высокого ковыля и начал растирать одеревеневшие от ходьбы ноги.

— Ах, если бы где-нибудь здесь найти приют на ночь! — вздохнул путник. Солнце зашло за края гор, и вокруг сразу потемнело.

Вдруг услышал он где-то над собой человеческие голоса.

«Значит, тут неподалеку есть жилье»,— подумал путник. С трудом поднялся он на ноги и заковылял в ту сторону, откуда слышались голоса. Вскоре увидел он высокие ворота, а за ними великолепный дом.

«Кто бы мог подумать! Здесь — в такой глуши — и такие богатые палаты! — удивился он.— Может, пустят меня переночевать на одну ночь…»

И путник смело вошел в ворота. У входа в дом он окликнул хозяев. Выглянула на его зов какая-то женщина, как видно, служанка.

— Я сбился с пути, а на дворе уже темно. Позвольте мне переночевать здесь.

— Милости просим,— ответила женщина тихим ласковым голосом.— Заходите в дом,— и провела его во внутренние покои. Оставшись один, путник вытянул свои усталые ноги и снова начал растирать их. Голод все сильнее мучил его. Подождал он, подождал и снова позвал хозяев.

Тут вышла к нему другая женщина и склонилась перед ним в таком низком поклоне, что спина у нее стала совсем круглая.

— Прости меня, но я с самого утра ничего не ел. В глазах темно. Не найдется ли у вас поужинать?

— Не извольте беспокоиться, сейчас подам. А может, тем временем хотите выкупаться? Горячая вода в чане готова,— услужливо предложила женщина. Указала она ему, как пройти в баню, и удалилась.

Путник, очень довольный, встал с места, чтобы идти в баню. Вдруг вошла в комнату еще одна женщина, не первой молодости. Поглядела она ему в лицо и ахнула от изумления. Потом, с опаской оглядевшись по сторонам, дружески с ним заговорила:

— Тебе, верно, не в догадку, кто я такая, но я-то тебя сразу признала. Скажи, как ты сюда попал?

Странно это показалось путнику. Незнакомая женщина разговаривает с ним, словно старая приятельница! Начал он ей рассказывать, как заблудился в горах.

Вдруг женщина шепнула ему:

— Сюда вам, людям, ходить нельзя. Здесь для вас гиблое место. Беги отсюда без оглядки, не то пропадешь!

— А что здесь может случиться со мной плохого? — удивился путник.

Замялась женщина:

— Не хочу я ничего дурного говорить про этот дом. Одно скажу: скорей убегай, спасайся! — повторила женщина, и так сердечно да ласково! Нельзя было ей не поверить.

— Ну что ж, послушаюсь тебя, уйду, коли так. Но нельзя ли мне сначала хоть поужинать, ведь я с голоду умираю. Да не худо было бы и отогреться в горячей воде,— начал было путник, но женщина еще больше встревожилась.

— Не должна бы я тебе ни слова говорить, но пять лет тому назад, когда я еще жила у своих хозяев, ты очень любил меня. Бывало, вечером вылезу я из-под плетня по дороге к себе домой, а ты меня и по головке погладишь, и посадишь на колени, и за ушком почешешь. Я не забыла твоей ласки. Ведь я та самая пестрая кошка, что, помнишь, жила у твоих соседей. А здесь дворец нашей королевы. Если ты поешь тут и выкупаешься, то все тело у тебя обрастет шерстью и превратишься ты в кота. Понял теперь?

Вконец испугался путник. Поблагодарил он женщину от всей души и бросился опрометью вон, но, видно, успели пронюхать об этом в доме. Погнались за ним по пятам три молодые девушки с ушатом воды.

Бежит путник из последних сил, падая и спотыкаясь. Добежал он до крутого спуска в долину и оглянулся. Видит: вот-вот его настигнут. Не помня себя от страха помчался он стремглав вниз с горы. Тут схватила одна из девушек черпачок и плеснула на него сверху горячей водой. Но путник уже был далеко. Всего лишь несколько капель до него долетело. Одна упала ему на шею под самым ухом, а две-три на его голые икры.

Наконец добрался путник до города, а оттуда благополучно вернулся к себе домой.

Первым делом спросил он у соседей, куда делась их пестрая кошка. Ушла, говорят, из дому и не вернулась. Стали подсчитывать, когда она пропала. Оказалось, ровно пять лет назад.

Скоро стал тот человек замечать, что растут у него клочки кошачьей шерсти на шее возле уха и на ногах, всюду, куда попали брызги воды. Часто он говаривал потом:

— Помедли я еще немного, непременно попал бы в свиту королевы кошек.

источник mau.ru

(0)